– Клубный чемпионат проходил в те же сроки, что и матч между Крамником и Топаловым. Наверняка все участники следили за ходом матча. А за кого болели вы?
     – Я старался ни за кого не болеть, а следить исключительно за шахматной составляющей. Правда, болел против Топалова, особенно после произошедшего скандала, но не находил в себе сил болеть за Крамника.
     – По крайней мере, закончилась неопределенность с системой розыгрыша.
     – Пока что шахматный мир объединился против Топалова, а где, собственно, сам объединительный процесс – непонятно.
     – Перейдем к клубному чемпионату. Как вам игралось?
     – Турнир командный, поэтому приходится разделять то, как игралось мне, и то, как игралось команде. Судя по общим результатам – не очень, а я в то же время нормально сыграл. Прежде всего нужно отметить, что организовано все было на уровне. Отличные номера, питание, пейзаж, погодные условия.
     – Да, судя по фотографиям, там очень красиво.
     – А если самому там непосредственно присутствовать, то красота нисколько не меньше. Там было где погулять, правда, в Фюгене у всех машины. Это поселок, но с интенсивным движением, а для пешеходов дорожек практически не предусмотрено, поэтому приходилось временами лавировать между машинами. Хотя все равно, конечно, движение не сравнимо с московским. Мне больше всего понравились окрестности.
     – А в самом городе что-то интересное было?
     – В архитектуре не силен, поэтому не стану описывать достопримечательности. Интересно было то, что люди там живут практически натуральным хозяйством, держат скот, обрабатывают землю. А поскольку меня в детстве часто возили к родственникам в деревню, у меня выработалось хорошее отношение к сельскому образу жизни.
     – После турнира можно было куда-то сходить отдохнуть?
     – Честно говоря, большинство из нас ходило только от места игры до гостиницы.
     – Дорога была дальняя?
     – От номера до турнирного зала всего десять минут. Причем идти под гору. Правда, местность холмистая, и после партии приходилось ту же дорогу проходить вверх по склону.
     – Тяжело было?
     – Это зависит от настроения. Если партия оставляет яркий эмоциональный след, то идешь после нее, не замечая подъема, тем более я еще пока не очень старый, поэтому подъемы люблю. Хотя в 18 лет любил их гораздо сильнее, но и сейчас пока с удовольствием поднимаюсь. Некоторые предпочитали ездить на автобусе. А из достопримечательностей, помимо овец и коров, даже не знаю, что выделить.
     Неподалеку от поселка находилась лесозаготовка, там складировались в большом количестве бревна. А было ли там что-то культурного плана – не знаю, не заметил.
     – С местными жителями удалось пообщаться? Как они относились к шахматистам?
     – Они старались особо не контактировать. Мне однажды сказали «hello», я даже что-то ответил, и это с учетом того, что я, в отличие от многих моих коллег, много ходил по городу, причем предпочитал маленькие улочки, где меньше машин.
     – До начала турнира кого-то считали фаворитом?
     – «Урал» – самая мощная команда. Там разница в опыте, классе и рейтинге между первой и последней доской, конечно, есть, но она невелика. Но, честно говоря, я к таким понятиям, как «фаворит», «класс», «иерархия», отношусь без особого почтения. Это в большей степени придуманные вещи. У нас любят все посчитать.
     – А что определяет класс?
     – Надо смотреть тексты партий, чтобы это понять. Важны и его результаты... Но в любом случае, все это – дела прошлые, не имеющие отношения к конкретной партии или турниру.
     – Как готовились к чемпионату?
     – Получили билеты и зарплату, в этом и состояла подготовка. Как обстояли дела в нашей команде? Об этом надо спросить каждого по отдельности. Какие-то дебюты смотрел. Вообще, я не очень люблю готовиться к турнирам, дебютная подготовка – не мой конек, хотя могу иногда себя заставить поработать.
     Когда я работал серьезно, это происходило под влиянием тренера. Должен быть человек, который предлагает какие-то позиции для решения, по-моему, это более эффективная система, нежели просто учить дебютные разработки.
     – Но дебют в какой-то момент заканчивается...
     – Да, и надо как-то ходить. Конечно, у меня была небольшая подготовка. Я знал, что особо сильных соперников у меня не будет, поэтому все будет зависеть от того, как я буду играть в миттельшпиле, а дебют достаточно будет разыграть хотя бы удовлетворительно. Так и произошло.
     – У команды была какая-то турнирная стратегия?
     – Специальной стратегии не было. Просто перед каждым матчем подбирался состав на игру, и мы выходили с той или иной целью. Какая-то глобальная, охватывающая все матчи, стратегия отсутствовала. А что касается такого понятия, как «сплоченность», то шахматы – очень индивидуальный вид спорта. Играя за команду, я больше думаю о своем результате, чем о командном. Хотя о нем тоже не забываю. Просто я считаю, что команда, состоящая из людей, думающих о своем результате и показывающих его, – непобедима.
     – Кто определял состав на игру?
     – Решали сообща. Наш капитан Александр Злочевский не очень авторитарен. Конечное решение он принимал сам, но с учетом мнений членов команды. Исходили из формы и результатов. У нас не было правила автоматом отправлять в запас человека, если он проиграл партию. Например, не пошла игра у Бареева, но он играл. Причем я как раз считал, что чем больше партий он проиграл, тем меньше вероятность того, что он проиграет еще, потому что игрок-то он сильный.
     – А свой результат как оцениваете?
     – Удовлетворительный, и не более того. Были два классных соперника – Дреев и Смирнов, с ними сыграл вничью, а среди остальных не могу назвать ни одного профессионала в полном смысле этого слова. Со Смирновым у меня была интересная партия. Там был такой вариант, где для того, чтобы чего-то добиться, надо рисковать, отдавать материал. Рискнул, отдал, оказалось удачно.
     Можно выделить Апицеллу, но и у него подход в большей степени любительский. Другие же в основном играют раз в полгода для своего удовольствия. Поэтому я не переоцениваю свой результат, хотя одержал четыре победы и сумел повысить свой рейтинг.
     – Чем для вас отличается профессионал от непрофессионала?
     – Профессионал – это тот, кто зарабатывает исключительно шахматами, а если у человека есть профессия и он ходит на работу, а в шахматы играет раз в полгода – он непрофессионал.
     – Кто-то зарабатывает тренерской деятельностью.
– Тренерская деятельность редко помогает в практической игре. На этом турнире у меня возникло чувство, что профессиональных игроков было немного.
     – Общение между членами команды было?
     – Ну конечно! У нас нет угрюмых, замкнутых в себе людей или страдающих манией величия. Общение было, но в основном, конечно, не на профессиональные темы. Естественно, обсуждалась ситуация в матче Крамника с Топаловым.
     – Совместно готовились к партиям?
     – Я сам себя готовил, как и все остальные. Хотя есть команды, где для этого был специальный человек. Например, у команды из Саранска – Сергей Иванов. Он отлично ориентируется в дебютной теории, правда, сам почти не играет. Это может придать дополнительную уверенность, особенно человеку, который сомневается в своем дебюте, типа меня. У нас такого человека не было, каждый сам готовился, выходил и играл. Теоретики у нас свои были, те же Гельфанд, Халифман, Бареев. А Мамедьяров, на первый взгляд, сваливает все свои знания в какую-то кашу, а во время партии оказывается, что он из этой каши ухитряется выуживать именно то, что нужно. А бывает, что, зная только контуры позиции, ухитряется сделать подряд несколько точнейших ходов, как в той же партии с Яковенко.
     Когда турнир закончился, разделение по командам потеряло свою силу, и все начали набиваться в один автобус. Это приятный момент, поскольку само разделение несколько противоестественно: люди, знающие друг друга много лет и живущие в одном городе, вылупившиеся из одного яйца (в шахматном смысле), почти не общаются, сидят за разными столами, общаются внутри своих команд. После турнира это, к счастью, теряет свою силу.
     – Чью игру можете выделить?